Страницы истории

Как Сталин ливанского патриарха отблагодарил

Сразу после войны митрополиту гор ливанских Илии была присуждена Сталинская пре­мия. Вождь пригласил Илию в Москву.

За что был удостоен этой высокой чести православный монах, живший далеко от «театра военных действий» и даже никогда до этого в Советский Союз не приезжавший?

Во Владимирском соборе Санкт-Петер­бурга находится очень почитаемая чудотвор­ная икона Казанской Божией Матери. Всякий человек, зашедший храм, разглядит на ней небольшой венчик на окладе. Им укра­сил икону человек удивительной судьбы митрополит Антиохийского Патриархата Илия (Караме) в знак благодарности за спа­сение России в Вели­кую Отечественную. Факт этот почти неизвестен.

...Июнь 1941 года. Только прозвучали по радио слова обраще­ния Антиохийского Патриархата Александра III к христиа­нам всего мира помочь России.

Немного было в ту пору у нашей страны друзей. Митрополит Илия спускается в тем­ное каменное подзе­мелье, встает на ко­лени перед иконой Богородицы и молится. Час, три часа, ночь, сутки, двое суток… Он не вкушает пищи, не спит, он стоит на затекших коленях и воз­носит молитвы о спа­сении страны, в кото­рой никогда не был. И вот через несколько дней в огненном стол­пе является Божия Матерь и объявляет, что ему выпало при­нять Божье опреде­ление для спасения России. Для этого над­лежало открыть по всей стране храмы, мо­настыри, закрытые бо­гоборческой властью. Надлежало вернуть из тюрем священни­ков и начать богослу­жения в церквах. От­крыть семинарии. Осо­бое место в откровении уделено было Казан­ской иконе, она всег­да делила с русским "народом скорби его и лишения.

Митрополиту Илии было открыто, что икону Казанской Божией Матери надо обнести крестным хо­дом вокруг города на Неве, и враг не сту­пит на святую землю его. Перед ней, Ка­занской, благословлялось отслужить молебен в Москве, в Ста­линграде, идти с вой­сками до границ Рос­сии. Илия принял и еще одно благослове­ние: все, открытое ему, передать Стали­ну, а после войны приехать в Россию и рас­сказать обо всем, что с ним произошло.

Православный мо­нах смиренно выпол­няет открытую ему волю. И вот в уплотненном до предела распорядке дня Сталина появляется запись о встрече с представителями Русской Православной Церкви. Приглашены были двое: митрополит Ленинградский Алексий (Симанский, будущий патриарх) и место­блюститель патриаршего престола митро­полит Сергий (Страгородский).

...Помню, когда не­сколько лет назад мне попалось на глаза сообщение, что во время войны у нас в стране было открыто двад­цать тысяч храмов, я подумала: почему вождь всех народов пошел на такой шаг?

И вот что рассказала мне заведующая ар­хивными фондами Ве­ликой Отечественной войны Софья Викто­ровна Сапунова: «Да, Сталин внимательно отнёсся ко всему, что было передано мит­рополитом Илией. Есть телефонограммы, стенографические записи бесед, встреч с православными ар­хиереями. Сталин не отмахнулся. Он при­слушался».

Есть свидетельства и о том, что сам Ста­лин молился перед иконой Божией Ма­тери. Он подолгу бе­седовал с маршалом Борисом Михайлови­чем Шапошниковым, бывшим царским ге­нералом, не скрывав­шим своих право­славных убеждений. Именно Шапошников посоветовал ему одеть войска в старую фор­му царской армии с погонами и именно Шапошников рекомен­довал Сталину назна­чить начальником Ген­штаба А.В. Василев­ского, отец которого был священником.

...Ленинград в плот­ном кольце блокады. Голод, отсутствие во­ды, кромешная тьма, непрерывные обстре­лы, бомбежки. Из Вла­димирского собора го­лодные люди выносят Казанскую икону и идут с ней на подка­шивающихся ногах крестным ходом во­круг города... Это ше­ствие помнят многие блокадники. Как тут не привести слова свя­тителя Митрофана, сказанные Петру I о том, что город святого апостола Петра избран самой Бого­родицей. И пока Казанская ее икона в го­роде, никакому врагу город не взять.

После прорыва Ле­нинградской блокады Казанская икона на­чинает свое шествие по воюющей России. Пер­вый молебен при боль­шом стечении народа состоялся в Москве.

Мой отец воевал, он прошел Курскую ду­гу и Орел, закончил войну в Берлине. И под Москвой воевал. С детства усвоив его рассказы о том, как это было, знаю, что цену за победу мы заплатили немалую. Но сейчас речь о том, что во все века на Ру­си был подвиг ратный и подвиг молитвенный. Ослабя и Пересвет — подвиг ратный. Сер­гии Радонежский — подвиг молитвенный. Дмитрий Пожарский — подвиг ратный. Пат­риарх Гермоген — подвиг молитвенный. Стоя на коленях в Тро­ицком соборе своей обители, Сергий Ра­донежский молился об изгнании «поганых», он прозревал духов­ным зрением тех, кто в минуту его молитвы го­лову клал за свое Оте­чество. Он называл имена страдальцев, и тут же братия служи­ла по ним панихиду. А Пересвет гнал своего коня в полчища гика­ющих татар... Так кто заслужил больше ми­лостей и почета? Бес­смысленность ответа очевидна. Между ни­ми было то самое еди­нение, которое и сде­лало возможной победу над татарским игом.

Илия молился на коленях в темной пещере далеких Ливан­ских гор, а маршал Жуков перед боем благословлял солдат достойно умереть за Отечество и подальше от людских глаз пристра­ивал «Заступницу усердную» ― образ Казанской. Он его всю войну провозил в сво­ем автомобиле. Не то же ли здесь единение, не та же ли цель — спасти Россию?

Знаменитая Сталин­градская битва нача­лась с молебна пе­ред иконой, которая к этому времени была доставлена сюда и поставлена на правом берегу Волги. Перед ней поминались по­гибшие воины, непре­рывно шла служба.

...Через два года после победы Сталин пригласил митрополи­та Илию в Россию, Накануне был разго­вор его с Патриархом Алексием.

— Чем может Рус­ская Церковь отблаго­дарить Илию?

Святейший предло­жил подарить Ливан­скому митрополиту икону, панагию (на­грудный знак, высшего духовенства) и крест, украшенный камень­ями из разных уголков страны. Сталин рас­порядился: пусть са­мые искусные ювелиры изготовят панагию и крест.

Торжественно встре­чали Илию в Москве.

— Крест этот я по­ложу на престол на­шего кафедрального собора в Ливане и обе­щаю вам, дорогие, что он и после моей кон­чины останется на престоле. Икона бу­дет находиться в ал­таре... — сказал рас­троганный митрополит, принимая подарки. Тогда же Сталин на­градил его Сталин­ской премией «За помощь нашей стране в Великой Отечест­венной войне». Вла­дыка от премии от­казался, смиренно ска­зав, что монаху деньги не нужны. И добавил:

— Мы сами реши­ли передать вашей, стране двести тысяч долларов для помощи детям, потерявшим на войне родителей.

А потом Илию сердечно встречали в Ленинграде. Протоиерей Василий Швец вспоминает: «Около двухсот тысяч чело­век стояло возле хра­ма, транспорт оста­новился, проходы за­горожены... Кое-как пробрались. На по­четном месте стояли члены правительства. Мы насчитали ― 42 человека. И вот появи­лись митрополит Илия, священство. Началась служба...».

Тогда же состоялось возложение драгоцен­ного венчика на Ка­занскую (ту самую) икону.  Владыка      рассказал,    как   являлась ему  Богородица и что поведала ему.

Скромный затворник далекого Ливане всегда говорил о России с трепетом и бережно носил поверх скромного черного подрясника подаренную ему русскими панагию.

Прожив долгуш жизнь, согретую теплыми воспоминаниями о России, Илия (Караме) в возрасте 97 лет в июне 1979 года отошел ко Господу. В некрологе было сказано, что он был большим другом и молитвенником об Отечестве нашем.

Н. ДЕНИСОВА.

02.08.2013